Аксенов Василий - На Полпути К Луне
Василий Аксенов
На полпути к луне
Может, вам кофе принести?
- Можно.
- По-восточному?
- А?
- Кофе по-восточному, - торжествующе пропела официантка и
поплыла по проходу.
"Ерунда, баба как баба", - успокаивал себя Кирпиченко,
глядя ей вслед.
"Ерунда, - думал он, морщась от головной боли, - осталось
пятьдесят минут. Сейчас объявят посадку и знать тебя не знали в
этом городе. Город тоже мне. Городгородок. Не Москва. Может,
кому он и нравится, мне лично не то чтобы очень. Ну его на фиг!
Может, в другой раз он мне понравится".
Вчера было сильно выпито. Не то чтобы уж прямо "в лоскуты",
но крепко. Вчера, позавчера и третьего дня. Все из-за этого
гада Банина и его дражайшей сеструхи. Ну и раскололи они тебя
на твои трудовые рубли!
Банина Кирпиченко встретил третьего дня на аэродроме в
Южном. Он даже не знал, что у них отпуска совпадают. Вообще ему
мало было дела до Банина. В леспромхозе все время носились с
ним, все время кричали: "Банин-Банин! Равняйтесь на Банина!" -
но Валерий Кирпиченко не обращал на него особого внимания.
Понятно, фамилию эту знал и личность была знакомая - электрик
Банин, но в общем и целом человек это был незаметный, несмотря
на весь шум, который вокруг него поднимали по праздникам.
"Вот так Банин! Ну и ну, вот тебе и Банин".
В леспромхозе были ребята, которые работали не хуже Банина,
а может быть, и давали ему фору по всем статьям, но ведь у
начальства всегда так - как нацелятся на одного человека, так и
пляшут вокруг него, таким ребятам завидовать нечего, жалеть
надо их. В Баюклах был такой Синицын, тоже на мотовозе работал,
как и Кирпиченко. Облюбовали его корреспонденты, шум подняли
страшный. Парень сначала вырезки из газет собирал, а потом не
выдержал и в Оху смотался. Но Банин ничего, выдерживал.
Чистенький такой ходил, шустрый. В порядке такой мужичок, не
видно его и не слышно. В прошлом году весной привезли на
рыбокомбинат двести невест с материка
- сезонниц по рыборазделке. Собрались ребята к ним в
гости, орут, шумят... Смотрят, в кузове в углу Банин сидит,
тихий такой, не видно его и не слышно.
"Ну и Банин..."
На аэродроме в Шжном Банин бросился к Кирпиченко, как к
лучшему другу. Прямо захлебываясь от радости, он вопил, что
страшно рад, что в Хабаровске у него сеструха, а у нее подружки
- мировые девочки. Он стал расписывать все это подробно, и у
Кирпиченко потемнело в глазах. После отъезда невест из
рыбокомбината за всю зиму Валерий видел только двух женщин,
точнее двух пожилых крокодилов - табельщицу и повариху.
"Ах ты Банин-Банин..."
В самолете он все кричал летчикам: "Эй, пилоты, подбросьте
уголька!" Прямо узнать его было нельзя, такой сатирик...
"Мало я тебе подкинул, Банин!"
Дом, в котором жила банинская сеструха, чуть высовывался
из-за сугроба. Горбатую эту улицу, видно, чистили специальные
машины, а отвалы снега не были вывезены и почти скрывали от
глаз маленькие домики. Домики лежали словно в траншее. В
скрипучем морозном воздухе стояли над трубами голубые дымки,
косо торчали антенны и шесты со скворечниками. Это была
совершенно деревенская улица. Трудно было даже поверить, что на
холме по проспекту ходит троллейбус.
Кирпиченко немного ошалел еще в аэропорту, когда увидел
длинный ряд машин с зелеными огоньками и стеклянную стену
ресторана, сквозь морозные узоры которой просвечивал чинный
джаз. В "Гастрономе" на главной улице он распоясался:
вытаскивал зеленые полусотенные бумажки, хохоча, запихивал в
карманы бутылки, сгребал в охапку ба
