00d4de48     

Аксенов Василий - Негатив Положительного Героя



ВАСИЛИЙ ПАВЛОВИЧ АКСЕНОВ
НЕГАТИВ ПОЛОЖИТЕЛЬНОГО ГЕРОЯ
Аннотация
"Негатив положительного героя" – цикл новелл конца 90х годов XX века – взгляд повзрослевшего шестидесятника на наше время с его типологическими героями.
Hamlet. Is this a prologue, or the posy of a ring?
Ophelia. This brief, my Lord.
Hamlet. As woman's love. 1
W. Shakespeare
1. Первый отрыв Палмер
Художник Орлович сидел в своей студии, что за старой стеной Китайгорода, окнами на Большой театр. На дворе в декабре 1991 года подыхал советский коммунизм. У Орловича между тем завершалось нечто лиловое с багровым подтеком, надвигалась грозовая синева со свинцовым подбрюшием, новый прибой акриловой революции.
В мрачноватой студии сполохами самовыражался телевизор. Страшный, как леший, рокзвезда Кьеркегоренко вопил уже привычное: «Красная сволочь, вон из Кремля! Вон из Кремля, стонет земля!» От плиты через всю студию тянулся запах индейского петуха: подруги Орловича, Муза Борисовна и ПтицаГамаюн, готовились к приему гостей по случаю окончания лилового и начала синего.
Задрожала оцинкованная дверь – в нее явно били ногой. Прежде бы подумал непременно Орлович: «Пришли гады». Хотя никогда никаких особых поводов «гадам» приходить не давал, за исключением знаменитого дерзновеннейшего своего прыжка в лопату бульдозера «Беларусь» осенью 1974 года. Желтозеленый шарф его тогда развевался над разгоняемой выставкой «модернистов», пока не был сброшен вместе со всем остальным в канаву.
Ну, теперьто, после августовских баррикад, «товарищам» не явиться, подумал Орлович, однако дверь продолжала трястись словно и впрямь под сапогом гегемона. Орлович при помощи своих длинных рычагов вылез из продавленного дивана и приоткрыл дверь.

Вместо сапога в мастерскую просунулась босая нога. Гегемон обернулся деклассированным соседом Чувакиным. «Ты чего, Модест, закрываешься? Колбасу, что ли, жрете?» Он прошел внутрь, распространяя противный запах винегрета, сродни блевотине.
Орлович увидел себя вместе с Чувакиным в скособоченном зеркале XIX века. Друг друга стоим, подумал он. Экая гнусная неряшливость лиц, волос, гардероба.

А ведь у меня есть два хороших костюма, бритвы, одеколон, чтобы както отличаться от Чувакина.
«Ничего починить не надо?» – спросил сосед, заглядывая почемуто за зеркало. Всему дому было известно, что Чувакин, при всей своей внешности «русского умельца», никогда ничего починить не мог и не хотел и что главным его делом было – всосаться в среду, чтобы там прохалявиться, потомуто всегда и являлся с предложением чегонибудь починить.
«Вам что, Миша, нужно в данный момент?» – спросил Орлович.
«Немка там какаято пришла, Модест, ты бы помог покалякать», – сказал Чувакин.
«Это чтото новое у вас, какая еще англичанка?» – удивился художник.
Миша Чувакин рассказал короткую историю. В принципе он уже спал, поев лапши с курятиной. Как этот вот рокфестиваль начался, так он и замкнул на массу, даже Смарагду блядскую вырубил из сознания. Скажи, Модест, что с похмелья, и как раз ошибешься!

Просто устал, до утра в бригаде работал по разборке памятника Калинина Михал Ваныча, всесоюзного старосты. Как это, к чему такие подробности, Модест? О чем людям меж собой говорить, если не о подробностях?
Налив себе небрежно из початой бутылки стаканок пшеничной и махнув его как бы между прочим, будто и не за тем пришел, Чувакин продолжал. Стук какойто услышал он сквозь сон, какойто ненашенский, в общем, участковый так не стучит. Смарагда блядская пошла открывать и вернумшись с немкой. Т



Содержание раздела